Софья

Без любви прожить можно, несмотря на то, что нельзя…

Произведение от пользователя Фиолетова

Над степью стоял полуденный зной. Расплавленный воздух медленно колыхался в такт ковылю, создавая мираж, и если  крепко напечёт голову можно даже разглядывать картинки.

Соня присела отдохнуть, хотя неодобрительный взгляд бригадирши не давал расслабиться даже на секунду. Поднимать целину в двадцатые годы было обычным делом. Дармовую рабочую силу сгоняли со всех деревень, платили трудоднями, то есть не платили вовсе, а здоровье тружеников не беспокоило никого, кроме них самих. У Сони был недуг, который раздражал здоровых дебелых тёток. При ярком солнце и жаре, у неё начинала болеть голова, и затем следовал обморок. Да и сама девушка вызывала много разговоров и пересудов. Потому что нельзя быть в селе такой красивой, интеллигентной, статной и носить это всё одновременно.

  Родилась Софья в большой семье, шестым ребёнком. Тимошины всегда выделялись из толпы тонкими чертами лица, белой кожей и жгуче чёрными волосами. Порода брала своё уже не одно поколение. Соне достались самые сливки. Она была самой красивой дочерью, знала это и могла себя подать. Как всё это пригодилось бы, где нибудь на балу, на приёме у великосветских особ. В 1915 Марии, матери Софьи предложили эмигрировать в Америку, но та наотрез отказалась, мотивируя тем, что перины на другой континент везти будет проблематично. Да и помимо своих семерых детей, у неё было пятеро приёмных. Одиннадцать душ на одном кормильце, что впрочем, для  Николая, отца семейства не было обузой. Дела вести братья Тимошины умели, первые автомобили «Руссобалт» покупали, чересчур богатыми не были, но нездоровую зависть окружающих вызывали. Хороший батрак через год уходил от Николая с полным комплектом живности и зерна, что в тогдашних условиях было ох как немало.

Извечная проблема с хорошими работниками существовала всегда. Тот, кто умеет и хочет работать, долго в найме сидеть не будет, остальные лежат на бирже в тенёчке, написав на босой ноге или голом пузе нереальную цену, спят, и ждут, что найдётся-таки щедрый работодатель. Или не ждут, а просто глумятся над теми,  у кого рожь поспела, и убирать урожай надо очень срочно.

Таких больше половины. Им резал глаза диковинный автомобиль, уверенный шаг и хороший дом. Они устали лежать, напились и пошли революцию делать.

   Очень сложно было Марии объяснить детям, почему отца забрали на фронт, почему чужие люди ходят по дому и забирают, все, что им понравится.

     Поздней ночью по степи ехала телега, запряженная одной лошадью, на ней две плохонькие перины, а на тех перинах одиннадцать детей жались друг к другу и слушали, как молится мать, увозя  их в никуда из родного дома. Раскулачивали  коммунисты жестоко.

Соне было десять лет, тот нежный возраст, когда полученные основы уже закреплены, да и потери  остаются на сердце незарастающими шрамами. Она оказалась талантливой девочкой. Как говорится, если человек талантлив — он талантлив во всём. Рукоделие оживало в её руках, чистота была её аурой. Воспитание и обучение, которые она успела получить, навсегда оставили след в сердце и в выражении лица.

 Какие она сделала выводы относительно резко поменявшейся жизни, потери отца, нового места жительства трудно сказать. Были ещё братья и сёстры, что значительно облегчало ситуацию. На новом месте обрастать стали быстро, потому что работы не боялись.

 У каждого завязывались новые знакомства, начинали строиться личные отношения.

 Когда Тимофей пришёл из армии, Софье едва исполнилось 18. Он был старше и не выделялся яркой внешностью, наверно поэтому девушка не обратила на него особого внимания. Если учесть, что село было небольшим, то соседями можно считать всех жителей, все на виду, а нравы в те времена были достаточно суровыми.

Просто зайти в гости на пару чашек чая было совершенно невозможно, и завязывать отношения приходилось каким нибудь другим социально приемлемым способом.

Молодёжь собиралась на завалинке и налаживала контакты.

Как то вечером Соня сидела за вышиванием, когда в окошко постучались. Она узнала подругу Анну по характерному только ей стуку. Накинув шаль, девушка выглянула в окно и поняла, что не ошиблась. Только рядом с Анной стоял высокий парень, которого раньше она не видела.

-Здравствуй, дорогая, всё работаешь? Выходи, погуляем.

Кстати, познакомься, Тимофей, на днях со службы вернулся.

Робким взглядом Соня окинула парня. Для этого пришлось поднять голову, потому что он был не просто высоким, а ещё и статным, широкоплечим, без намёка на сутулость. Стоял и смотрел на нее, не отрываясь, что слегка смутило обеих девушек, так как Анна надеялась заполучить его себе.

 Потом, спустя много лет, Соня не раз возвращалась в тот момент, когда они встретились глазами, чтобы остановить это мгновение и ещё раз услышать то, что он сказал своим взглядом. Как будто на неё смотрела вечность, которая уходила ненадолго, и вот вернулась: « –Здравствуй , любимая, наконец ты нашлась, а то вот думал опять жизнью промахнулся.»

 Причём, чем старше становилась Софья, тем больше она понимала тот взгляд.

  А сейчас, от внезапно свалившегося на неё непонятно чего,  она  закрыла своё сердце, которое просто не могло выдержать той интенсивности эмоции.

 Пара Сониных воздыхателей продолжала надеяться на взаимность. С одним она переписывалась, скорее по привычке, чем от желания строить отношения, Другой по-соседски имел на неё виды. Молодость не всегда может точно сказать, чего конкретно хотелось бы иметь по жизни. Идеальная картинка была утрачена вместе с отцом. Оставался метод проб и ошибок.

Тимофей искал встреч. Он стал ходить теми дорогами, которыми ходила Соня, чтобы просто увидеть её. Она всё понимала, и ей это нравилось. Потом стал встречать с работы.

Медленно и осторожно подходил парень к делу, и в результате стал как воздух. Он есть всегда, им дышишь и не замечаешь. Тима не форсировал события, он застрял в одном состоянии. Молодые не ходили за ручку, не целовались, не обнимались. Он был планетой-спутником и однажды стал раздражать.

Соня начала избегать его. А когда подруга пригласила учиться в другой город, с радостью приняла решение ехать.

В тот вечер, когда надо было выезжать, разразилась сильная снежная буря. В течение двух часов перед выходом подул сильный ветер и снег лепил так, что ничего не было видно. Как будто сама природа пыталась остановить и преградить ей путь.

Тимофей пришел провожать. Она собирала чемодан, когда почувствовала на себе взгляд. Повернулась к окну и увидела, как он стоял на улице, наблюдая за ней, и грустно улыбался  сквозь тоску и непонимание. Обида, застилая глаза, не даёт правильно оценить ситуацию и поступить как надо. Вместо того, чтобы волевым решением оставить Соню дома, он взял её чемодан и своими руками понёс на вокзал.

Ровно год жила девушка вдали от дома, за это время пару раз приезжала навестить родных. Всякий раз Тима бросал все свои дела, встречал её, провожал, помогал. Они переписывались, но безо всяких люблю, целую. Сначала подруга писала Соне, что Тимофей скучает по ней, ближе к лету выяснилось, что у него появилась новая пассия. Софа даже сделала вид, что обрадовалась и пожелала ему счастья.  Следующие полгода прошли в спешке. Соня поступила в техникум и когда в очередной раз приехала на каникулы домой, решила отметить день рождения. Само собой в числе первых приглашённых был Тима. Теперь они находились твёрдо в статусе друзей.

Небольшое застолье, песни, общение. Как то вскользь за занавесью Соня увидела, что Тимофей сидит на подоконнике и смотрит на улицу. Она подошла к нему, поднырнув под штору,  и стала вплотную рядом, он повернулся, обнял и прижал её к себе.

В этот момент небо рухнуло на землю. Все параллельные миры сошлись в одном месте.

Взорвалась новая звезда.  Вечность, любезно отходившая, чтобы дать себя осознать, снова подошла вплотную. Тела застыли в объятьях без движения, а души были  уже за пределами вселенной в сердце у Бога. Они любили друг друга. Им не нужны были слова, дела, доказательства.

Молодые молчали и только слегка касались друг друга лицами. Соня не могла понять, как она не видела этот бриллиант раньше, как могла оставить его на целый год, и как же ей теперь, куда-то уезжать. Она не решилась задать Тимофею этот вопрос. Он сам  заговорил.

— Летом приедешь, решим, что будем делать.

Его самообладание, железная выдержка и внутренний стержень были вне конкуренции.

Он всё делал правильно и был как швейцарский банк — надёжный и безупречный.

Соня тоже не была истеричкой, она просто не понимала, как будет теперь дышать без него.

Пообещав, что всё будет хорошо, Тимофей ушел, а Софья так и не уснула.

Завтра на вокзале собрались все друзья. Народ веселился, никто собственно особо не заметил перемены. Сердце Сони разрывалось на части, когда поезд тронулся. Всю дорогу она лежала, не шевелясь на верхней полке, и думала о том, как  хотела быть его женой и в то же время необъяснимая черная тоска глодала душу. Как если бы она знала, что этого никогда не будет. Бывает так, иногда мы точно, что-то знаем наперёд, только не можем озвучить ощущения.

Больше двух недель она не вынесла,  собрала документы и вернулась домой.

Но по выражению лица Тимофея, Соня поняла, что расстроила его планы, в которые он никого не посвящал. Каждый день он приходил, и молодые гуляли или сидели на скамейке. Теперь они иногда целовались.

Никто не знал, что за этими отношениями зорко наблюдала мать Тимофея, Зоя.

Когда то в молодости она была безответно влюблена в родного дядьку Сони,  Ивана Тимошина.

Зажиточный, видный парень не обратил на Зойку особого внимания, а женился на простой, милой, Анастасии. Жили они душа в душу, что всегда вызывало у Зойки приступы безудержного гнева в адрес собственного мужа. И вот пришло её время. Как сложилась в голове этой женщины безумная идея мести, кому она мстила, и какое удовлетворение от этого получила, осталось тайной. Злые люди всегда окутаны облаком тайн. Но в доме Тимофея, начали звучать нелестные отзывы в адрес Софьи, которые Зоя сочиняла прямо на ходу, а потом и вовсе как гром среди ясного неба, ультиматум:

 -Они наших замуж не брали и мы их не возьмём. Тима, ты не женишься на Соньке.

Мать знала, что сын не ослушается, знала все его слабые места, и пользовалась ими беспощадно.

    Меж двух огней Тимофей затухал, он не мог пойти против матери, прекрасно понимал, та съест невестку с потрохами. До этого даже не дойдёт, она просто не пойдёт её сватать. А без этого ну никак. И не мог жить без Сони. Огромное сердце, которое ему досталось, вмещало всех, не торопило, и вело своей тропой.

 Соня ни сном не духом не ведавшая, что творится в доме любимого, стала замечать некоторые изменения. Вернее как раз изменений не было, всё было в одной поре, они уже 8 месяцев ворковали на лавочке, что для 25летнего парня было как минимум странно. Он не говорил об их будущем, не звал замуж, даже намёков не делал. Однажды она совершенно чётко осознала, что ничего не будет. Сердце Софьи захлебнулось как тогда, в день раскулачивания, когда забирали самое дорогое, когда уводили отца, и она решила сама порвать отношения.

Теперь Тимофей не приходил. Оба страдали, как будто были разорваны пополам.

Какой-то внутренний магнит приводил их на скамейку, где как обычно собиралась молодёжь.  Невестой Софья так и не стала,  друзьями быть они уже не могли. Она  просто сидела с ним рядом и жизнь возвращалась.

  Работа в колхозе, на которую сгоняли всех, кто мог ходить, выматывала до изнеможения. Яркое слепящее солнце выжигало глаза и мозг. Когда Соня первый раз потеряла сознание, какой-то умник напророчил ей раннюю смерть.

И вот сидя в степи и глядя в расплавленный воздух, она впервые задалась вопросом,

-Что ж я так вот помру и замужем не побуду?

  Наверно в пространстве мысли это прозвучало как заявка. Во всяком случае, буквально через несколько дней, когда Соня в очередной раз шлёпнулась в обморок, в себя она пришла на руках здоровенного, рыжего, слегка раскосого парня, с оттопыренными ушами, который перекладывал её в телегу. Володя Мамонтов церемониться не умел, был конкретным и не придавал значения условностям. В общем, полная противоположность Тимофея.

Беспомощная Соня вызвала в нём приступ нежности, а красота сразила наповал. Он и раньше обращал на неё внимание, но подойти было как-то недосуг, по причине активного поиска жены в других колхозах. Так что девушка попала практически в капкан.

С одной стороны,  рухнувшие надежды выйти за любимого, с другой странная болезнь (кому ж теперь нужна такая хилая) а с третьей ну очень настойчивый Володя.

Поэтому когда Соня пришла в себя, открыла глаза и услышала:

«-Красавица, выходи за меня замуж», то решила, что уже умерла, а это просто архангелы глумятся, говоря ей то, что она хотела услышать так долго и напрасно.

«- На руках носить будешь?»,  с лёгкой издёвкой спросила Соня.

«- А тож», в унисон ей ответил Володя.

Через месяц Мамонтовы просватали Соню. Свадьбу назначили на конец ноября. За месяц до события она последний раз встретилась с Тимофеем. Он всё знал, и сидел  с пустыми глазами.

Всё что от него ждала Соня это: « – Не выходи замуж, не делай этого».

Она бы всё отменила, отказалась. Но он молчал, долго молчал, глядя на полную луну. Потом тихо сказал: « -Делай как знаешь».

 Вечность снова хотела что-то сказать, но захлестнувшая обида, вновь не дала услышать.

Рассудок помутился, выходя замуж за другого, предавая себя, предавая любимого, она во всём теперь видела предательство.

Свадьба была похожа на похороны. Молодых поздравили родственники, а веселиться никому не хотелось. Выпили, закусили и по домам.

 Не сразу до неё дошла вся серьёзность произошедшего. О чём Соня совершенно не подумала по причине припечённых мозгов, так это об интимной стороне вопроса.

С Тимофеем у них дальше поцелуев не заходило, и было в области недостигнутого счастья.  Владимир вовсе не был озабочен прелюдиями и приступил сразу к делу.

Мужик он был могучий во всех отношениях, и то, что нормальная деревенская баба посчитала бы счастьем превеликим, для Сони оказалось хуже горькой редьки.

  Она больше не хотела смотреть вперёд и жила теперь только одним днём. Когда было совсем невмоготу, сворачивалась клубочком  и думала о Нём. Это давало силы.

  Володя оказался на редкость хозяйственным мужем. Он умел делать всё, буквально всё.

Не было такой области, где он не управился бы своими огромными руками безупречно. Построил дом, сделал мебель, он хотел сделать Соню счастливой, но даже не подозревал, какую непосильную задачу придется решать и сколько неизвестных в этом ребусе. Он даже не знал, чего не знал, что однозначно делало задачу нерешаемой.

 А она жила рядом с ним холодная, как снежная королева. Тогда не принято было разводиться или жениться на разведенных. Умерла, так умерла.

 Он не мог приласкать её, его душевных сил не хватало, чтобы преодолеть тот барьер.

Беременность спасла Соню от работы в поле, Володя стал за неё стеной. Казалось, она стала немного мягче и добрее.

И тут Анна, подруга любезная, мимоходом заглянувшая на огонёк, многозначительно ухмыльнувшись, сообщила, что:

— Тимофей то, Таньку засватал, девку приезжую. Через неделю свадьбу гуляем.

Огнём полыхнуло внутри. Сдержать эмоции получилось, но с тех пор Соня перестала улыбаться.

Хорошая хозяйка и рукодельница, она всегда находила себе занятие, так что о тоскующем её сердце не догадывалась даже родная мать.

Зимой родился Вова младший.  Следующей зимой Витя. Мальчишки были как две капли воды копией отца.

 То, что Соня едва терпела, увеличивалось в геометрической прогрессии, причём она сама давала этому жизнь. Казалось бы, делала всё как надо, и просто не в чем было упрекнуть, только вместо любви она источала, что-то совершено противоположное.

Апофеозом Сониного внутреннего состояния стала третья беременность. Если первые две прошли гладко и без проблем, то здесь её начала трусить лихорадка с первого же дня.

Это было похоже на наказание, которое настигло-таки в самый неподходящий момент. Как будто душа уже не могла терпеть и прорвалась вовне изматывая организм.

Соня хотела избавиться от этого жуткого ребёнка, пила хину, ещё какую-то траву — совершенно бесполезно.

  Семь месяцев она страдала от температуры от малярии,  буквально умирала. А летом родилась Люська, весом чуть больше килограмма.

Она поместилась у отца на ладони, а сердобольная бабушка запричитала:

-Господи, хоть бы чуть пожила, тельце набрала, а то в гроб положить нечего будет, чтоб людям показать. Но с рождением дочери проблем стало гораздо больше. Мать всегда знает, кого рожает.

Она не выбирает, просто знает.  Соня видела прямую связь между рождением дочери и возникающими в жизни трудностями.

Чрезмерная чистоплотность, и желание ежедневно купать детей, привело, в конечном счете, к воспалению легких старшего сына, которое тогда не лечилось. За ним следом заболел младший. В гроб положили совсем не Люську, а по очереди  двух бутузов.

Смерть сыновей подкосила Володю окончательно. Он стал пить. Пить водку и бить Соню. Кажется, до него дошло, что жена его не любит, да и не любила никогда. Горе помутило  рассудок. Дочь он не воспринимал вообще никак. Она и росла как бурьян — подслеповатая, шкодная, страшненькая и своенравная — в Мамонтовых. Отца боялась до судорог, старалась не попадаться ему на глаза.

  А потом пришла война.  Володя ушёл на фронт, и практически сразу обнаружил в себе талант снайпера. Он был лучшим, он положил такое количество немцев, что его потомкам до десятого колена не придет в голову съездить в Германию даже на экскурсию. А если называть вещи своими именами, то Володя стал профессиональным убийцей. Война всё оправдывала, но от себя не спрячешься, не зальёшь спиртом, только чья-то сильная любовь могла спасти. Он окончательно огрубел, слегка косивший глаз, от долгой дружбы с оптическим прицелом окончательно уехал в сторону.

Сказать, что Соня ждала его? Кого обманывать? Она молилась за Тимофея. Тот пропал без вести. Молилась неистово, предлагала Богу всё что угодно, лишь бы он был жив.

Уже не имело значения, что он был женат, что всё получилось так наперекос, главное, что он был, и важно, чтоб он был просто жив. Однажды ночью Соня проснулась от тревожного чувства, и сразу поняла, что Тимофей в большой опасности. Так молиться может только любовь. Картинки, которые выпадали перед глазами были из области запредельного. Она видела, как любимый проваливается в пропасть смерти и ни секунды не раздумывая, бросилась за ним, подхватила, вынесла, прикоснулась губами, и, оставив ангела-хранителя,  ушла.  Тревога отступила, Соня уснула спокойно.  Теперь она точно знала — всё образумится, Он жив.

 А в это время Тимофей стоял у оврага, их отряд расстреливали. Пуля прошла достаточно безопасно, он упал скорее по инерции. Перед глазами мелькнуло Сонино лицо, и крылья.

А ещё показалось странным, почему  их не пришли добивать контрольными в голову. В живых тогда осталось трое. Потом был плен, концлагерь, освобождение и долгая дорога домой.

  Володю смерть боялась, он сам бывал смертью. То, что он прошел как танк через всю войну и вернулся без единого ранения, никого не удивило.

Соня встретила его, скорее с ужасом, чем с радостью. Десятилетняя Люся, побоялась даже обняться с отцом. Володя всё понял. Теперь он умел читать мысли, но способности эти в данном контексте были очень даже лишними. По привычке дёрнув боевые сто грамм, он не придумал ничего лучше, чем учинить жене допрос с пристрастием. Чем, мол, дорогая жёнушка занималась 4 года, с кем спала? Не могла ж такая красавица одна столько времени ночевать. Откровенно говоря, сам Володя верность не хранил, всякое на фронте было. И любовь искал, и забаву. Против такой физиологии не попрёшь.

Поэтому то и на жену с кулаками кинулся. Как говорится « Свекруха бл. – снохе не верит». Встреча прошла так колоритно, что Люся через 50лет внукам своим рассказывала, как папа с войны пришел и слезами захлёбывалась.

Но мужиков было так мало, что Соня, несмотря на чёрные синяки сплошь по лицу, вновь вызывала у селян зависть.

Нельзя не отметить, что при всей своей грозности, хозяйственности и внешней суровости Володя имел невероятное чувство юмора. Шутки, прибаутки вываливались из него всегда в тему, и казалось, что запас их  неограничен. Особенно все эти таланты проявились, когда он решил попробовать себя в торговле.  Магазин сельпо был один, и народ шел всегда в ожидании какого нибудь прикола. Однажды цыганка не подумав, пыталась уточнить, достаточно ли белые белила, так наш продавец в ту же минуту намазал ей теми белилами физиономию и подвёл к зеркалу, воочию, убедиться.

 Люди уважали Мамонтова. Он был могуч как дуб, умён и надёжен.

И только Соня терзала его сердце. Иметь жену, любить её, и не получать взаимности когда она вот, в твоих руках, но её нет, она где то в другом месте – это невозможно описать, но можно ударить. В общем, дома он был совсем другим. Он пытался выцарапать из Сони хоть немного любви, но у неё не было для него ничего, кроме молчаливого терпения.

 Иногда, раз в год она мельком встречала Его на другой стороне улицы. Тимофей вернулся, у него тоже подрастала дочь. И как всегда, только взгляд.

 Внутри всё сжималось, а потом взрывалось. Не было теперь той завалинки, не было даже права  постоять поговорить. Только взгляд.

Иногда в колхозе Соня видела до боли родной силуэт, замирала, и тайком наблюдала за ним.  То же было и у Тимофея. Дыхание останавливалось, когда она проходила мимо. Он как никто другой знал причину её глубокой грусти.

  Такие нелепо честные, они хранили верность случайным людям, и твёрдо знали, что будут любить друг друга дальше гробовой доски.

 Это была нечеловеческая связь. Как то Соня попыталась представить себя в постели с Тимофеем и не смогла. Зато легко могла войти прямо в его душу, при этом чувствуя тепло в своей груди.  И будь Володя семи пядей во лбу, он не мог сделать того же.

Сонину вселенную смог увидеть и войти туда только Тима.  Так они и жили.

  У Володи начались сердечные приступы. Врач сказал, что это от жары и  надо срочно менять климат. В 450 км располагались Кавказские Минеральные Воды, там прохладнее и влажнее.  Приняли решение ехать. Да  и Людмилу вывозить пора, невеста уже.

Выбор пал на Ессентуки. Сняли квартиру, получили землю. Наверно впервые за все 20 лет совместной жизни, Соня смогла оценить все достоинства своего мужа.

Володя построил на ровном месте, своими руками, огромный по тем временам дом.

Все столярные работы от окна до табуретки делал сам. Один вырыл колодец, посадил сад. Построил баню и сарай. Дождался внука Вовочку, сделал ему лыжи и умер.

Сердце не обманешь. Оно с трудом дотянуло до 56, и просто остановилось.

О чём он думал в последние минуты? Кто знает. Может, выбирал, кем хочет родиться в следующей жизни а может, тужил о прожитой этой.

 Соня не плакала, не горевала. Она просто приняла это как факт. Людмила к тому времени успела выучиться, выйти замуж, родить сына и перебраться к матери с ребёнком и мужем.

Как бы далеко не уезжали они от своего села, а связь с друзьями и родственниками не теряли. Особенно поддерживать родственные отношения любил муж Людмилы, по иронии судьбы оказавшийся родом из того же села и оказавшийся племянником Тимофея.

Саша был водителем, и махнуть тыщу верст для него не было вопросом.

Однажды он невзначай сообщил, что у дяди Тимы жена умерла. Соня сдержанно пособолезновала и ушла в свою комнату. Там она заглянула в своё сердце, и зажмурилась, как всегда, когда думала о Нём.

А ещё через пару лет, любимый зять с порога заявил, что пригласил Тимофей Иваныча  погостить, и тот завтра приедет. Первый раз в жизни Люся видела свою мать такой счастливой. Саша тоже заметил странную реакцию тёщи. Причины столь резких перемен они не понимали. Соня расцвела и помолодела на 20 лет. Она довела дом и без того безупречный до стерильного блеска, надела своё самое нарядное, накрыла стол и встретила Его. Сидели допоздна, пили чай, потом уложили дорогого гостя спать.

 Так и не спросила Соня Тимофея, почему же он не женился на ней, почему ни разу не сказал, что любит. Почему любил её только глазами.

 А он видел вопросы в её взгляде, но что уж говорить, когда жизнь прожита, а Соня как фея, как бестелесное существо и так всегда жила в его сердце, спасая и оберегая, давала силы жить и непонятно зачем ушла замуж.

Это была их последняя встреча. На прощанье они не смогли даже обнять друг друга. Дети стояли над душой и торопили к отъезду. Через год Тима умер. После этого Соня. сломалась, лет пять, она понянчилась с внуками, потом тяжело заболела и пролежала без движения почти год.

Уходила она так же тяжело как жила. Без любви, с тоской и невыразимой грустью.